Я откладываю в сторону нетбук и пристально смотрю на женщину напротив. Полноватая, с весёлым ореолом кудряшек вокруг лунно-круглого гладкокожего лица. Лет, наверное за сорок. Глазищи... даже так сразу и не опишу, но карие, выпуклые, как у стареющей толстой собаки. Строго и внимательно следит подъездная бабульковая любимица за неукоснительным соблюдением порядка внутри и возле.

 

— Нельзя?!

 

— Что вы читаете?

 

— Фантастика... Панов... «Вымышленный город»... пр... простите, вам какое дело?!

 

— Солнце — тиран!

 

— И что?! 

 

— Люди живут, собирают переживания. Страдают, радуются, улыбаются, плачут — всё это накапливается в крови...

 

— И выпадает в осадок, бурчу неопределённо я.

 

— Хочешь, верну твою головную боль?! — шипит она мне в ответ змеёй прямо в лицо. Её сияющие недобрым светом глазищи утыкаются мне в лицо двумя клинками. Головная боль — моё наказание. Моя катастрофа. С утра череп буквально взрывался от боли и лишь к полудню дыхательными упражнениями и обливанием холодной водой удалось вернуть себя в норму.

 

Я отшатываюсь. Аргумент... мне буквально грезится, как бью тётку в лицо кулаком. Никогда не бил женщин, но за такое... могу. Нет, правда, могу. Если бы не электричка, полная народу — ударил бы.

 

Теперь отшатывается она. Собачий оскал сменяется принуждённой улыбкой зарвавшейся училки, которую поймали на битье учеников линейкой по рукам.

 

— Ты не должен понимать мир, в котором живёшь. Ты должен лишь следовать по его путям. И когда в конце прольётся твоя кровь, она вознесётся сияющим флюидом к Тирану-Солнце.

 

Ты думаешь, почему люди любят тиранов? Солнце — тиран! Он дарует нам жизнь. Он забирает нашу кровь и возвращает жизнь!

 

— Тиран! Я люблю Солнце. Мне грустно в бессолнечные дни, мне лучше работается, когда на небе есть Солнце.

 

— Вот он пьет из реки и не спешит, остается спокойным, хотя бы и Иордан устремился к его рту, — зловеще цитирует она, — Солнце пьёт нашу кровь. И предпочитает кровь молодых и сильных. И тем разделяет миры.

 

— Миры?

 

— Здесь не должно быть умников. Только воины. Один мир уже полностью очищен от умников — там только воины. Солнце любит его, но светит там мало, ибо его цель — здесь!

Те, кто начинают понимать устройство мира — огромный геморрой для духа. Ты лишь марионетка, движимая духами солнца. Но некоторые марионетки от избыточных страданий срываются с нитей и становятся самостоятельными. Они начинают думать, вместо того, чтобы исполнять. Они своевольничают и получают под своё начало миры и правят судьбами Космоса.

 

В этот момент, не мог понять: хвалит она этих некоторых, осуждает? А может, завидует?

 

— Чего в этом плохого?

 

— Они — геморрой. Геморройщики! Они перерастают своего творца. Дух, который их породил, солнечный дух становится меньше своего порождения. Мы их ненавидим! Они нарушают устои. Удел смертных — страдать, верить и приносить жертвы. Жертвы своего страдания. А они... да, да и ты! Вы хотите жить сами по себе! Вы — духоборцы. Вы не имеете на это права! Вы создаёте проблемы другим, кто хочет и может жить по закону Солнца!

 

— Тирана-солнце, — включаюсь я в игру.

 

— Ты поплатишься за это! — она вскакивает и толкая уже стоящих в проходе пассажиров (как быстро заполняется вагон!) протискивается к выходу, — слышишь, Солнце накажет тебя за духоборство! Война, ты призываешь войну. Войны делают затем, чтобы люди не получили знаний и не соединили миры. Иначе, вселенная погибнет! Только страдание и жертва! Ничего иного!

 

Такие, как ты — гемморойщики Вселенной! Геморройщики, слышишь?! Только страдание, ответственность и жертва. Другого не дано.

 

Люди в проходе откровенно оглядываются. Кое-кто крутит ладонью у виска: у тётушки солнечный удар.

 

— Я люблю Солнце, — кричу я ей вслед, — люблю и он меня любит!

 

Теперь оглядываются и на меня. Неужели, не понятно, что шучу?

 

Почему-то о Солнце, вслед за тёткой говорю «он». Не оно, а именно, «он». И смеюсь. Но смех срывается поганенькой фистулой. В окно электрички заглядывает грозный солнечный лик и мне кажется, смотрит на меня Солнце с угрозой, с обещанием отнюдь не отеческого наказания... и кажется мне, что где-то весь бред этот я уже слышал. Только никак в толк не возьму: где?!

 

И вдруг... внутри у меня холодеет. Ко мне протискиваются люди в форме. Странная форма: камуфляж, но изображающий разводы облаков на летнем небе. На руке эмблема: солнечный диск с гневным ликом и плотно сдвинутыми глазками.

 

— Полиция Отца-Солнце, козыряет один из них, — ваши документы. Я лезу в карман и холодею: пусто!

 

— Пройдёмте, — один из подошедших блюстителей жёстко и больно ухватывает руку мою выше локтя. И тут начинаю думать, что это сон. Во сне не бывает никаких документов. Никогда. Сон? Не совсем уверен, но надеюсь... сон... проснуться! Я очень хочу проснуться!